Программа «Пока еще не поздно», спецвыпуск, эфир от 31.05.2013 года

В России теперь модно быть родителями. Настоящий бэби-бум, в том числе звездный. В одном только 2012 году третьего ребенка родила Кристина Орбакайте, стали мамами телеведущая Виктория Боня и певица Жасмин, родился очередной сын у Евгения Плющенко, у Бориса Грачевского родилась дочь. Список можно продолжать.

Роды в XXI веке – это совсем не то, что было еще двадцать лет назад. Теперь у будущих мам есть выбор - можно выбрать дорогую клинику с суперсовременным оборудованием и эпидуральной анестезией, которая сведет к минимуму боль, другие выбирают домашние роды. Но, так или иначе, в России стали больше рожать. Многие так хотят стать родителями, что готовы рисковать. Врачи знают много историй о женщинах, которые рискуют собственной жизнью, только бы дать жизнь ребенку. Однако случай девушки по имени Айшат даже закаленных медиков потряс.

Айшат забеременела сразу же после свадьбы. Вся семья радовалась. Вот только беременность протекала уж очень тяжело – Айшат постоянно мучила одышка. На седьмом месяце одышка стала невыносимой, будущая мама даже перестала спать – задыхалась. Врачи провели анализы и поставили страшный диагноз: лимфома – злокачественная опухоль гигантских размеров, 8 на12 сантиметров.

Оказалось, что беременность спровоцировала молниеносный рост опухоли, которая сдавила легкие Айшат. Что делать? Лечить лимфому? Но лечение – агрессивная химиотерапия, которая убьет ребенка. Не лечить? Тогда умрет Айшат. До родов без лечения она, скорее всего, просто не доживет.

Врачи сказали родным Айшат: "Выбирайте, кого спасать – маму или ребенка. Двоих спасти невозможно". Как сделать такой выбор? И кто возьмет на себя смелость его сделать? Родные Айшат выбрали третий вариант – они стали искать тех, кто попытается спасти обоих. И нашли. В Петербурге, в Федеральном медицинском центре имени Алмазова. Там сказали: "Случай уникальный, случай тяжелейший, ни прогнозов, ни гарантий дать не можем. Но мы попробуем".

К моменту, когда Айшат приехала сюда, она уже не могла даже лежать – тут же останавливалось дыхание. Доктора решили немедленно делать кесарево сечение и одновременно биопсию – брать образец опухоли для правильного подбора лечения.

Таких операций в России никто раньше не делал, ведь пациентке нельзя лежать, она задыхается. Две бригады хирургов, сложнейшая анестезия, три клинические смерти за время операции. Но врачи смогли и спасли две жизни – Айшат и ее маленького сына.

Сейчас они далеко друг от друга. Сын – дома, с бабушкой, Айшат – с мужем снова в Петербурге. Она пока еще очень слаба, ходит с палочкой – прошла шесть курсов химиотерапии. Но сегодня врачи ей сказали: идет на поправку, устойчиво идет. И может ехать домой, к ребенку.

Со своей дочкой Полиной мама Людмила имеет право только играть два раза в день – два часа утром, два часа вечером. Все остальное – купать, кормить, укладывать спать – ей запрещено. Нянечки проводят с дочерью Людмилы больше времени, чем ее родная мама. Потому что комната, так похожая на обычные ясли – это тюрьма. Маленькая Полина живет в тюрьме с самого рождения.

Этот Дом ребенка – территория Можайской исправительной колонии № 5. Здесь отбывают срок женщины, совершившие тяжкие преступления. Людмила, будущая мама, убила человека с особой жестокостью.

До того, как стать убийцей, Людмила была обычной женщиной, таких сотни тысяч по стране. Жила в заштатном военном городке с мужем, мамой и сыном, зачем-то связалась с сомнительной компанией, вместе выпивали. А потом убили человека за долги. Людмиле дали 13 лет, больше всех. Потому что именно она нанесла жертве последний удар ножом, добила.

Людмила за решеткой уже десять лет, с миром свободы ее почти ничто не связывает. Мама умерла, муж ушел, старший сын не хочет о ней слышать. У нее нет никого, кроме Полины. Но как она сумела забеременеть и родить в тюрьме?

В эту колонию Людмилу перевели год назад, потому что здесь можно находиться рядом со своими детьми. Она добровольно пошла на ужесточение условий содержания, только чтобы быть рядом с дочерью. Раньше отбывала срок в колонии-поселении, там и познакомилась с отцом Полины. История очень простая: она работала в колонии, в пекарне, а он возил хлеб. Где теперь этот мужчина? Кто знает? Скорее всего, отбывает очередной свой срок.

Когда Людмила узнала, что беременна, испугалась сначала – администрация накажет. Да и страшно было представить, как это – выносить ребенка в тюрьме. Однако через положенных девять месяцев ее под конвоем отвезли в роддом.

Когда Полине исполнится три года, ее переведут в обычный интернат, а Людмила еще останется досиживать срок – целый год. О моменте их расставания и предстоящем годе без дочери она думает с ужасом.

Они гуляют с детьми, как обычные мамы. Только у всех мам одинаковые тюремные робы и пуховые платки. Что будет с детишками, рожденными в тюрьме, когда их матери освободятся? Часто бывает так: мамы выходят на свободу, а дети так и остаются, только не в заключении, не в тюрьме, а в приюте. Людмила говорит, что она не из таких. Раньше она не представляла, как будет жить на воле. Да и зачем? Но теперь впервые за много лет в ее существовании появился смысл и надежда на мирную жизнь. Полина – ее надежда.

Людмила подметает дорожку около Дома ребенка. За стеной – ее дочь. Заключенная, отбывающая срок за жестокое убийство, метет асфальт и мечтает о том, как она будет жить на свободе. Мечтает о том, что старший сын ее простит. И о двух часах, которые сегодня вечером она сможет провести с дочерью.

Никита Гришков имеет полное право говорить: "Я победил смерть!" Первые пять лет своей жизни Никита из маленького города Апшеронск был самым обычным мальчиком. Все было, как у всех: родился в срок, заговорил в год, а в 11 месяцев сделал первый шаг. Но однажды все изменилось, и стало у мальчика Никиты все не так, как у других детей. Теперь у него два дня рождения и два первых шага.

Все началось с очень высокой температуры. Приехал врач, сказал, что это ангина и умчался. Нина, мама Никиты, вызывала в тот день "скорую" трижды. Госпитализировали мальчика только вечером. В больнице сказали: "Поздно, сделать ничего не можем. Менингококковая инфекция, молниеносная форма".

Гораздо позже Нина узнает об этой болезни все. И про ее симптомы – тоже: температура, судороги. И про опасность: при отсутствии немедленного лечения – некроз конечностей и смерть. А тогда, в ту страшную ночь, она ничего этого не знала. И когда врачи апшеронской больницы сказали, что жить Никите остались считанные часы, Нина сказала себе: нет, ее мальчик не умрет. Только она сама знает, чего стоило ей убедить врачей выделить реанимобиль, чтобы отправить Никиту из маленького Апшеронска в краевой центр, в Краснодар.

Лучшие врачи Кубани были срочно созваны на консилиум. Они и сказали маме Никиты, что если бы его привезли на два-три часа раньше, то можно было бы избежать ампутации, ну а если на несколько часов позже — он бы не выжил. И Никите ампутировали обе ноги.

За новыми ножками – за протезами – Никита приехал в Петербург, в Центр имени Альбрехта. Он проходит, опираясь на палку, 300 метров. Больше пока никак – очень устает. Странная картина: маленький мальчик, как маленький старичок, с тростью. Здесь, в центре, все удивляются: сколько мужества у этого маленького мальчика, ему же очень больно учиться ходить заново. Но он не плачет. На фоне того, через что Никита прошел, эта боль не кажется уже такой страшной. После операции тогда, в Краснодаре, Никита впал в кому. И никто не знал, очнется ли он. Так прошло несколько мучительных для мамы дней, но потом он очнулся и шепотом попросил бананов...

На специальном тренажере Никиту учат управлять новыми ногами. Если работают хорошо, на мониторе появляются пузыри. Пузырей пока мало, потому что Никита очень легкий. Но он старается, хотя очень трудно. Никита думал поначалу, что ножки у него вырастут, и не верил маме. Однако она объяснила: теперь у него будут новые ноги, железные, как у супергероя из кино. И он успокоился. Тем более, что он и правда супергерой.

Никита Гришков научился ходить на своих протезах и уехал с мамой домой, в Апшеронск. И все, вроде бы, было хорошо. Но врачи знают, что маленькие дети всегда беду любую воспринимают проще, чем взрослые. А потом они начинают взрослеть, и дело доходит до большой беды, иногда до тяжелых клинических депрессий. Тем более, что ребенок, пока растет, должен все время менять протезы на новые, а новые протезы - это каждый раз очень больно. И получается иногда, что лучезарные малыши вырастают мрачными, замкнутыми подростками.

Нам казалось, что в случае с Никитой Гришковым такого быть не должно. Но все-таки мы решили проверить. Спустя четыре года. 9-летний Никита вместе с мамой Ниной снова в Петербурге, приехал за новыми протезами. Его здесь принимают как своего – Никита тут бывает часто.

Со стороны нельзя догадаться, что он когда-то заново учился ходить. Обычный 9-летний пацаненок. Никита учится в обычной школе и играет в футбол. Собирается заняться брейк-дансом. Теперь вот освоил велосипед. Кстати, когда сын заговорил о велосипеде, Нина очень испугалась сначала, не хотела разрешать. Но вспомнила, что в их семье считают так: нет ничего невозможного. И хотя ей страшно, хоть зажмуривайся, смотреть, как Никита гоняет, она сыну говорит: "Не сбавляй скорость".

Нина сыну с самого начала объяснила, что у него в жизни два пути: либо сесть в инвалидную коляску и принимать жалость и помощь других людей, и доживать свой век в этой коляске, либо стать Маресьевым, который тоже потерял ноги, но выжил и совершил подвиги.

У них обоих совершенно железная воля. Никита знает: мама строгая. И понимает, почему. Он и сам себя не жалеет, ему нельзя. Чтобы стать снова обычным ребенком, Никите Гришкову пришлось очень постараться. Хотя вообще-то никакой он не обычный. Это невероятный, удивительно сильный и мужественный мальчик.

Оказывается, звезды шоу-бизнеса не всегда подают плохой пример, у некоторых можно и поучиться. Эвелина Блёданс – героиня для всех родителей особенных детей. Еще недавно в России было не принято вслух говорить о том, что дети бывают разными, иногда не похожими на других, но в этом нет ничего страшного. Постепенно, медленно, но ситуация меняется.

В апреле 2012 года актриса Эвелина Блёданс открыто сказала на всю страну: у ее младшего сына – синдром Дауна. При этом она совершенно искренне счастливая мама, а Семен – идеальный ребенок. Возможно, впервые публичный человек заговорил о подобной ситуации в спокойном тоне, без слез, причитаний и смущения.

Филипп Киркоров по себе знает: если хочешь стать родителем, никакие препятствия останавливать не должны. Вот и он уже дважды отец. Обоих детей ему родили суррогатные матери.

Кроме того, есть еще вариант: те, кто не могут родить ребенка, могут его усыновить. В детдомах по всей стране больше 600 тысяч детей-сирот. Статистика говорит, что такого не было даже в самые тяжелые послевоенные годы. А некоторым детям не повезло вдвойне – тяжелые заболевания и патологии почти не оставляют им шансов попасть в семью. Но исключения, к счастью, бывают.

Ася прекрасно читает стихи. Ее мама Татьяна – приемная. Ася знает, что Таня – не ее родная мать. Ася вообще знает гораздо больше, чем положено знать 9-летним девочкам. Таня всегда говорит дочери правду, в том числе правду про нее саму, про Асю. И поэтому Ася знает, что еще три года назад врачи советовали ее маме смириться с тем, что дочка никогда не будет ни ходить, ни разговаривать и что вообще ее очень скоро может не быть.

В детском доме Асе поставили диагноз: "синдром Маугли". Таких детей в России много. "Маугли" - не потому, что их воспитывали звери, а потому что люди, родные родители, оказались хуже зверей. Дети-маугли растут настолько заброшенными, что не умеют элементарных вещей – пользоваться вилкой, разговаривать, иногда даже не умеют ходить. Случай Аси особенный, даже по меркам видавших виды врачей. То, что удалось сделать ее маме Татьяне, называется медицинским чудом.

Таня разговаривает с дочкой очень терпеливо. Такого терпения родителям обычно не хватает. Но Татьяна – профессиональный педагог, учитель младших классов. Своих детей у нее не было, зато чужих, учеников, было предостаточно. Она вовсе и не собиралась заводить приемного ребенка. Почему решилась и почему взяла именно Асю, для нее и сейчас загадка. Просто поняла: это ее ребенок.

"Она прихрамывала", - говорит Таня про Асю. Это еще мягко сказано. Когда они встретились, Асе было шесть лет, и ходить она научилась только за полгода до этого. Глубокая умственная отсталость, ВИЧ, гепатит С, туберкулез – это только часть диагнозов из Асиной медкарты, которую Татьяна получила в приюте. Таких детей не берут в новые благополучные семьи. А Татьяна Асю взяла. Девочку-маугли, ребенка, который выглядел так, что ее страшно было взять на руки.

Постепенно врачи начнут снимать диагнозы, один за другим отменят ВИЧ, отменят гепатит, туберкулез. Татьяну больше всего пугали не медицинские термины. Девочка жила совсем без эмоций. Она не умела ни смеяться, ни даже плакать. Теперь в это невозможно поверить.

За три прошедших года маме Аси и ее бабушке удалось невозможное: Ася не просто хорошо развивается, она намного опережает своих сверстников. Ее день расписан поминутно: школа, танцы, флейта, каратэ. О том, что ей довелось когда-то пережить, напоминает только Асина привычка – постоянно держать за руку маму, быть поближе к ней. Ася очень хорошо помнит свою жизнь в приюте.

Врачи, светила медицины, профессура пытают Татьяну до сих пор: "Ну как вам удалось это сделать – за три года создать человека?". Татьяна улыбается и пожимает плечами: "Ничего специального. Просто ребенка нужно любить".

Когда же наступает момент, после которого уже поздно что-либо делать? Сложный вопрос... Татьяне, приемной маме девочки Аси, в детском доме сказали: "Не берите этого ребенка. Он никогда не вырастет нормальным человеком, уже слишком поздно". Но Татьяна не поверила и взяла Асю. Пока еще не поздно.